Психогенные тики обязаны своим происхождением механизму психической конверсии. Как и в случаях спазма, паралича, контрактуры или больших истерических припадков, здесь тоже произвольная мускулатура отказывается служить эго и функционирует независимо от воли. Однако даже внешне клиническая картипа тиков отлична от истерии. Стереотипность не типична для простых истерических симптомов и сближает тики с кататоническими явлениями. Фактически у пациента с тиками наблюдаются все архаические особенности «регрессивной» личности. У него не только компуль-сивный характер, но, как правило, нарциссическая ориентация. Термин «психогенные тики» относится к целой серии патологических состояний от конверсионной истерии до кататонии. Некоторые формы тиков, по-видимому, связаны с компульсиями. Типичные тики имеют, правда, иной модус манифестации. Компульсивные индивиды выполняют «моторные паттерны» произвольно (хотя следуют чуждой команде), тики же случаются независимо от воли и представляют собой автоматические действия. Тем не менее моторные паттерны со временем могут переходить в непроизвольные тикообразные движения.

Тикам подвержена любая область произвольной мускулатуры, они сравнимы со специфическими двигательными симптомами при травматических неврозах. Эти симптомы, как указывалось, представляют собой действия, приостановленные в момент совершения. избыточное возбуждение обусловливает впоследствии непроизвольные двигательные экспрессии. В тиках, помимо воли эго, частично возвращается вытесненное действие.

Тики обычно свидетельствуют о высокой эмоциональности вытесненного материала, и опять же такой материал репрезентирует либо инстинктивные соблазны, либо наказания за отвергнутые побуждения. В тиках сопутствующее аффекту (сексуальному возбуждению, гневу, тревоге, печали, восторгу, смущению) движение становится его эквивалентом и появляется вместо вытесненного аффекта.

Это может происходить разными путями: 1) тики частично репрезентируют аффективный исходный синдром, значение которого остается бессознательным; 2) тики репрезентируют движение, бессознательно означающее защиту от предполагаемого аффекта; 3) тики не прямо репрезентируют аффект или защиту от аффекта, а скорее представляют иные движения или двигательные побуждения пациента или лица (с кем он осуществил истерическую идентификацию), однажды совпавшие с вытесненным эмоциональным возбуждением. Данные связи очевидны в случаях, схожих по структуре с истерическими приступами. Генитальная мастурбация после вытеснения может смешаться вверх и принимать форму тиков. В других случаях тики выражают гнев или сопротивление враждебным побуждениям, повторяют движения особы, с которой пациент бессознательно идентифицируется.

Пациент страдал тиками, состоявшими в судорожных движениях челюстей. На поверхностном уровне тики успокаивали страх по поводу парализации челюстей. На глубинном уровне, как выяснилось, они имитировали зевоту отца. Эта зевота воспринималась в качестве сексуальной угрозы, и реакцией на нее была идентификация с агрессором.

Зачастую тики не столько непроизвольные двигательные эквиваленты эмоциональной активности в целом, сколько нарушение мимического выражения чувств и эмоций, что еще недостаточно исследовано психоанализом. Архаичные синдромы разрядки аффектов состоят отчасти в передаче возбуждения мимической мускулатуре, тем самым мимика превращается в архаическое средство коммуникации. Мимика — единственное коммуникативное средство младенца, пока не развилась речь. У взрослых мимика продолжает играть роль в регуляции межличностных отношений. Даже когда полноценное эмоциональные приступы становятся редкостью, выражение лица остается непроизвольным эквивалентом аффектов, через эмпатию зрители узнают о чувствах субъекта. Непроизвольная игра лицевой мускулатуры — нормативная модель тиков. В некоторых видах тиков мимическая экспрессия аффектов делается независимой.

Пациент с тиками и общим состоянием, близким к истерии, с детства приучился «никогда не выдавать своих эмоций». Его тики представляли мимическое выражение подавленного плача, что он не осознавал. Тики случались всякий раз, когда инцидент мог бы спровоцировать плач или напоминал ему: «Тебе не следует выражать свои эмоции». И на самом деле у пациента была склонность к плачу. Он много плакал, когда с помощью психоанализа осознал смысл тиков, но значение самого плача еще оставалось бессознательным. Склонность к плачу имела уретральное значение, и конфликты вокруг «сдерживания эмоций» символизировали конфликты вокруг ночного недержания мочи.

У другого пациента тики лица представляли желанный, но запретный смех над отцом, а впоследствии над супер-эго.

Сказанное о эксгибиционистском компоненте заикания остается в силе и для тиков. Экспозиция служит обретению нарциссической уверенности. Это намерение может потерпеть неудачу и завершиться новым уязвлением нарциссизма.

Существует определенное отношение между тиками и детской (и актерской) игрой с выражением лица. Гримасничанье — игра, нравящаяся всем детям. «Не строй рожу, лицо таким и останется!» — распространенная угроза в отношении гримасничанья. Некоторые тики словно воплощают эту угрозу.

Каково бессознательное значение игры в гримасы? Во-первых, активная игра в обезображивание себя приносит наслаждение в качестве доказательства, что индивид контролирует красивость и уродливость, т. е. не кастрирован навсегда, поскольку может осуществлять и аннулировать кастрацию по собственной воле. Во-вторых, уродливость означает способность пугать других, т. е. могущество, которое утешает. В-третьих, исполнение роли уродца (кастрата) — архаическое средство дезориентации сил, желающих обезобразить (кастрировать) индивида. В-четвертых, роль уродца (кастрата) — магическое средство атаки на зрителя: «Я показываю, каким уродцем (кастратом) тебе следовало бы быть».

Жуткое чувство, что лицевые мышцы больше не подчиняются и действуют независимо, означает безуспешность этих техник, индивид не контролирует кастрирующие силы и наказание постоянным уродством (кастрацией) наготове. Таким образом, основная проблема тиков — независимость эмоционально-двигательных побуждений от организованного эго. Уже отмечалось, что некоторые относительно простые виды тиков мало отличаются от истерических приступов. Вытесненные прежде побуждения появляются из вытеснения в искаженной форме. В типичных случаях патология гораздо серьезнее. Способность эго контролировать двигательную сферу оказывается недостаточной. Вместо целенаправленного функционирования мускулатура в большей или меньшей мере снова становится инструментом немедленной разрядки. Нарушение организации эго очевидно. Отдельные побуждения или аффекты не интегрируются в целое. Этот недостаток интеграции отличает типичные тики от тиков при конверсионной истерии. В некоторых случаях дезинтеграция возникает на органической основе. Психологически она всегда связана с глубокой ирегенитальной регрессией (или задержкой развития на ирегенитальном уровне), которая интерполируется между эдиповым комплексом и симптомом.

Изучение личности пациентов с тиками показывает, что их психическая жизнь прегенитально ориентирована, а тики представляют собой «ирегенитальную конверсию». Абрахам ввел это понятие, чтобы описать происхождения тиков.

Согласно клиническим наблюдениям, пациенты с тиками отличаются анальным характером и нарциссическими особенностями. При множественных тиках (meladie des tics) эти свойства нагляднее, чем при отдельных изолированных тиках. У пациентов со множественными тиками анальная ориентация обычно обнаруживается с первого взгляда: плевки, подергивания, покашливание, копролалия — составляющие их синдрома. Использование мышц скорее для непосредственной разрядки, чем для направленного действия, отражает в данном случае нетерпимость к напряжению и ожиданию, сравнимую с несдержанностью других инфантильных личностей.

Анальный характер имеет то же происхождение, что и у компульсивных невротиков и заикающихся. В основном он репрезентирует анально-садистскую регрессию от эдипова комплекса. В меньшем числе случаев этот характер представляет задержку развития на прегенитальном уровне. Тем же путем, каким нарастание анального эротизма интенсифицирует орально-респираторный эротизм речи при заикании, осуществляется и усиление мышечного эротизма при тиках. Мышечный эротизм особенно очевиден, когда тики являются просто эквивалентом мастурбации.

Нарциссическая ориентация проявляется в случаях тиков в разной степени. В одних случаях у пациентов обнаруживается, по крайней мере в бессознательных фантазиях, такая же способность к отношениям с объектами, что и у среднего компульсивного невротика. В других случаях изоляции пациентов от мира объектов гораздо основательнее. Мышцы, которые ведут себя наподобие независимых от эго личностей, могут реально репрезентировать интроециро-ванные объекты, и непроизвольные движения мышц способны вызвать на нарциссическом уровне пациента страх и ненависть, как прежде вызывали угрожающие объекты. Утраченные объектные отношения замещаются у нарциссических личностей отношениями между эго и бунтующими мышцами. Объектные катексисы путем нарциссической регрессии замешаются катексисами органных репрезентаций. Мышцы пытаются разрядить катексис своих «репрезентаций», аккумуляция которого происходит, как при ипохондрии. Ференци говорит об «отреагировании» в тиках «следов мышечной памяти». При истерии, вопреки воле эго, прорываются воспоминания о вытесненном опыте в форме объектно-либидных фантазий, при нарциссических тиках соответственно прорываются органно-либидные нар-циссические следы памяти. Поскольку отсроченные двигательные разрядки возбуждения — типичный симптом травматического невроза, понятно, что тики нередко встречаются при смешении травматического невроза и психоневроза, например, неврозах вследствие напугавшей первичной сцены. Психоаналитик Куловеси описал очень интересный случай тиков, обусловленный пережитой в раннем детстве первичной сценой.

Испуганный ребенок подавил двигательные побуждения, особенно побуждения к крику и плачу. Заторможенные движения проявлялись впоследствии на протяжении всей жизни в форме тиков. Пациент остался фиксированным на первичной сцене и всякий раз при житейских разочарованиях к ней регресс и ровал. Утверждение Мелани Кляйн, что в случаях тиков первичная сцена непременно воспринимается органами слуха, представляется неубедительным. Более вероятно, что специфичная мышечно-эротическая ориентация, с которой такие пациенты переживают первичную сцену, связана с глубинной чувствительностью и чувством равновесия. Вообще-то психогенные дисфункции мышечной системы тесно переплетаются с зашитой от восприятия тела и кинестетических ощущений. Нередко воспоминания о первичной сцене смещаются и репрезентируются следами памяти полукружных каналов. Что касается прогноза психоаналитической терапии при тиках, то в первую очередь следует исключить случаи органического происхождения. В других случаях результат зависит от психической структуры. Истерические и компульсивные формы тиков поддаются лечению в той же мере, что истерия и компульсивные неврозы, кататонические тики столь же трудно излечимы, как кататония. Самые тяжелые случаи тиков имеют нарциссический генезис, поэтому психоаналитическое лечение затруднительно. Все это, конечно, относится и к выраженным расстройствам эго в случаях множественных тиков. Однако при сохранении способности к переносу длительный психоанализ приносит успех.