Шизофренические и невротические механизмы различаются. Психозы, конечно, не представляют собой тяжелую разновидность неврозов. У того же самого индивида возможно формирование обоих типов механизмов. Некоторые невротические личности склонны к психотическим реакциям, и при фрустрации у них задействуются шизофренические механизмы, но психоз все же не развивается. Иногда этих индивидов называют потенциальными шизофрениками. Они «не порвали с реальностью», хотя демонстрируют начальные признаки такого разрыва и при неблагоприятных обстоятельствах могут превратиться в психотиков. Речь идет об эксцентриках, «канализировавших» свою шизофреническую диспозицию, кто безумен, так сказать, в одной относительно ограниченной сфере и нормален в других отношениях.

Индивидов, у которых не сформировался истипный психоз, но имеются единичные признаки шизофрении и действуют отдельные шизофренические механизмы, называют «шизоидами», их патологию обозначают как «мягкая шизофрения», «амбулаторная шизофрения» и т. п. Термины подобного рода не подразумевают, что психиатр не способен понять, страдает ли пациент неврозом или психозом. Что касается патогенных механизмов, в таких случаях и в самом деле представлены оба их типа. В итоге реализация или сглаживание психотической предрасположенности зависит от внешних обстоятельств, а не особенностей внутреннего процесса. К лицам с пограничной патологией принадлежат чудаковатые психопаты, абортивные параноики, многие «апатичные» индивиды, кого можно назвать гебефреническими личностями. Сюда же относятся те, кто в зрелом возрасте во многом сохраняет или восстанавливает примитивный нарциссизм, потому что реагирует на нарциссические травмы простыми отрицаниями и защитным усилением нарциссизма. Фрустрация вызывает в таких случаях утрату объектных отношений, хотя эта утрата, как правило, только частична и временна. Симптомы объектной утраты могут сочетаться с депрессией и манией, ипохондрическими ощущениями, отчуждением органов, ограниченной стереотипией и причудливым поведением, а также другими признаками усиления нарциссической установки.

Существует плавный переход от псевдогаллюцинаций к истипным галлюцинациям, от грез к бреду; некоторые психиатры, правда, оспаривают возможность такой трансформации. Идеи с типичным бредовым содержанием нередко возникают, когда пациент еще вполне способен оценивать реальность. Он критичен к своим абсурдным идеям и называет их «безумными». Согласно определению, эти идеи не бред, а грезы с содержанием типичного бреда. При неблагоприятных обстоятельствах, в результате минимальных экономических сдвигов, оценивание реальности может утратиться, тогда грезы подобного рода превращаются в бред.

У шизоидных личностей может длительно сохраняться критика к идеям отношения. Пациент, например, говорит: «Я чувствую, словно все смотрят на меня, будто знают мои мысли. Конечно, это не так», или: «У меня была безумная идея, что кто-то мог установить микрофон в комнате, чтобы узнать о моих мыслях». Ипохондрический пациент во время психоаналитического сеанса однажды сказал: «Мне думается, что вы вложили мысли в мою голову. Конечно, я знаю, что это чепуха, но чувствую себя именно так».

Обычно невозможно различить «социальную тревогу», т. е. страх оказаться подверженным критике в будущем, и бредовые идеи о подверженности критике в настоящем. Фрейд описал критические суждения, которые на первых порах сдерживают уже существующие параноидные идеи. Компульсивные невротики иногда страдают от навязчивой идеи совершить убийство и вынуждены, несмотря на осознание абсолютной нереальности своих мыслей, доказывать себе их ложность.

В случае бредовых идей об убийстве положение совершенно иное. У «шизоидно-компульсивных невротиков» болезненные фантазии проявляются то в форме навязчивости, то в форме бреда: обычно как навязчивость, но при психическом напряжении как бред. Пациент, скорее шизоид, чем компульсивный невротик, однажды после ссоры с матерью ушел из дома в очень плохом настроении. Вскоре он задался вопросом, не забил ли мать до смерти, что было у него навязчивой идеей. Вдруг он почувствовал, что действительно убил мать, и заявил о своем преступлении в полицию. Когда полицейская проверка показала лживость его признания, пациент «вспомнил», что на самом деле не совершал убийства.

Некоторые проявления веры во всемогущество мыслей и патологические феномены, которые Фрейд назвал «компульсивным невротическим делирием», следует отнести к таким переходным клиническим состояниям. Иногда навязчивые движения и тики нельзя определенно дифференцировать от стереотипии, особенно если они полностью автоматизируются.

Случаи, в которых оценивание реальности то нарушается, то восстанавливается, следует дифференцировать от подлинной шизофрении, когда пациенты скрывают свои истипные убеждения, поскольку понимают, что другие не разделяют их мнения. Врач, пытаясь убедить пациента в ошибочности его идей, иногда достигает успеха в переносе: пациент начинает говорить то, что от него ожидается, но реально не меняет своих воззрений. Чередование (псевдо) инсайта и бреда тогда просто отражает периоды трансфертного контакта с врачом и утраты объекта (превалирования в переносе негативных чувств).

Намного чаще абортивного бреда, абортивных галлюцинаций и абортивной стереотипии у шизоидных пациентов встречаются симптомы, касающиеся только эмоциональной сферы. Эмоции таких особ вообще неадекватны. Нередко эмоции полностью отсутствуют в ситуациях, где они подразумеваются. Отсутствие эмоций, обусловленное не просто их вытеснением, а недостатком контакта с объективным миром, создает специфическое впечатление «странности». Зачастую отсутствие эмоций сменяется неожиданными и непонятными эмоциональными взрывами. В других случаях эмоции относительно нормальны, пока выполняются некие условия: например, «происходящее воспринимается не вполне всерьез». Пациенты кажутся нормальными, потому что успешно замещают реальные эмоциональные контакты с людьми разнообразными «псевдоконтактами».

Они порой окружены многими людьми и предаются многим занятиям, но не имеют реальных друзей. Обычно шизоидные личности остаются относительно нормальными, пока сохраняется некая безопасность, и «ломаются» при исчезновении соответствующих условий. Условия репрезентируют обстоятельства, которые поддерживают их соприкосновение с внешним миром. Наиболее частое условие для параноидных личностей наличие «последователей».

Пока люди верят в них и их миссию, пациенты цепляются за реальность. Когда последователи начинают говорить: «Этот человек сумасшедший, параноики ломаются. Трудность контакта с шизоидами обусловливается также тем, что, даже будучи еще далеки от шизофренического использования слов, они нередко связывают слова с иными значениями, чем нормальные люди. Значение слов для них определяется артистической системой их ориентации, неизвестной слушателю.
Невозможность адекватной эмоциональной разрядки проявляется по-разному. Обычно крайнее внутреннее напряжение, скрытое за внешним спокойствием, выдается повышением двигательной активности или гипертонической ригидностью; временами, напротив, имеет место выраженная гипотоническая апатия. Остатки эмоций или их замещения, как правило, относятся к гневу, агрессивности, гомосексуальности.

Зилбург представил очень хорошее описание этих видов реагирования. Шизоидные типы очень разнообразны по клинической картипе. Одна крайность — «гениальные дети» с односторонними (аутистическими) талантами. На причудливое поведение этих детей смотрят попустительски, поскольку они очаровывают своей близостью к бессознательному. Сами пациенты могут не испытывать к окружающим никакого эмоционального интереса. Другая крайность — гебефреники, кто впечатляет своей глупостью, их жизнь опустошена и незаметна, эмоциональное реагирование ослаблено.

С практической точки зрения важно различать пациентов, предрасположенных к психозу и нуждающихся в осторожном психоаналитическом лечении, и эксцентричных типов, кому не грозит серьезный психотический срыв. Эта дифференциация схожа с дифференциальной диагностикой между параноидной шизофренией и истипной паранойей. Различие наверняка определяется психоэкономическими условиями, тем не менее требуется огромная интуиция, чтобы правильно решить, к какой категории принадлежит пациент.