Некоторые люди ведут себя как «объектные наркоманы», которые особо нуждаются не в любви, а, скорее, в доказательстве связей с объективным миром. Такие индивиды цепляются ко всем и всему. Они «липнут» к своим объектам из страха их утратить, всегда недовольны и крайне утомляют окружающих.

Нетрудно видеть, что эти особы либо потенциальные шизофреники, противостоящие угрозе утраты объектов, либо больные шизофренией с симптоматикой, представляющей попытку реституции. Некоторые пациенты цепляются с упорством, доходящим до навязчивости и мономании, не к объектам, а к заместителям объектов: любого рода идеям, «изобретениям», ко всему, что репрезентирует для них связь с объективным миром. Репрезентации, утрачивая конкретную и реальную природу, часто абстрактны.

Шизофреники нередко полны идеями о спасении человечества, т. е. потребность в собственном спасении от утраты объектов может осознаваться в форме проекций. Многие шизофреники способны к очень быстрым и интенсивным реакциям переноса как нежности и чувственности, так и враждебности. Быстротечность и ненадежность подобных реакций показывает, что пациенты пытаются найти контакт с объективным миром, но могут выйти из нарциссического состояния только на короткий период. Неистовость их усилий обусловлена страхом новой утраты объектов.

Сексуальные проявления шизофреников многочисленны и разноилановы со смешением всех уровней либидного развития. Такая сексуальность тоже, по-видимому, представляет попытку реституции. Специфичность сексуальных проявлений детерминируется дополнительными фиксациями в период между основной нарциссической фиксацией в раннем возрасте и установлением первичности гениталий. Возможны аутоэротические действия всех видов: нарушения питания (от отказа принимать пищу до булимии); примитивные проявления анального эротизма типа недержания экскрементов, пачканья, копрофилии; примитивные формы отношения с объектами, нацеленность на инкорпорацию; магическая переоценка функций экскреции.

Открытые проявления эдипова комплекса настолько выражены, что сразу привлекают внимание психоаналитиков. Тем не менее генитальные побуждения постоянно конкурируют с ирегенитальными побуждениями. У тех, кто предрасположен к шизофрении, первичность гениталий, по-видимому, никогда прочно не устанавливается. Таким образом, особенности прошлого развития пациентов могут оживляться в качестве симптомов нарциссической регрессии или реституции.

Шизофренические особенности речи

Фрейд показал, что удивительный способ использования шизофрениками слов тоже необходимо понимать как феномен реституции. Он писал: «Пациент часто уделяет особое внимание способу самовыражения, который становится манерно-изысканным и тщательно разработанным.

Конструкция предложений претерпевает особую дезорганизацию, делающую их насколько непонятными, что высказывания пациента кажутся бессмысленными. Часто в содержании высказываний выступает некое отношение к органам тела или иннервации. При шизофрении слова подвержены тому же процессу, который происходит в создании сновидческих образов из мыслей сновидения. Этот процесс мы назвали первичным».

Фрейд объясняет необычное вербальное поведение шизофреников, выдвигая гипотезу, что они пытаются вновь обрести объективный мир и действительно что-то восстанавливают, но отнюдь не все желанное. Вместо утраченных объектных репрезентаций они успешно возвращают только их «тени», т. е. словесные репрезентации. Утрата объектов вынуждает замещать объектные репрезентации словесными репрезентациями и обходиться с ними тем же образом, как невротики обходятся с объектными репрезентациями.

Впоследствии гипотеза Фрейда была подтверждена и разработана несколькими авторами.
Шизофреники обходятся с утрированными функциями суперэго, наблюдением и критикой точно так же, как они обходятся со словами. Эти функции тоже являются тенями объективного мира, который утрачен.
Не все особенности шизофренической речи таковы по происхождению. В силу причудливости, стереотипии, архаических паттернов мышления и вообще субъективизма пациенты используют слова в неизвестных слушателям значениях, чем усложняют высказывания.

Кататонические симптомы как феномен реституции

Стремление к восстановлению утраченного объективного мира составляет суть многих симптомов кататонии. В самой первой работе о шизофрении Юнг признал стереотипии и манерность в качестве болезненных попыток восстановить или удержать ускользающие объектные отношения. Взгляды Юнга получили разнообразное подтверждение и разработку.

Жесты и мимика очень важный архаичный способ коммуникации с объектами. Их патология (натогномика) психоаналитически еще недостаточно изучена. Тяжелые нарушения у кататоников проявляются не только в противоречивости эмоционального отношения к объектам, но и в неспособности к здоровым эмоциям вообще: стереотипии и манерность представляют собой замещения эмоций, намеки на эмоции и не служат коммуникации.

Эти «эмоциональные остатки» утрачивают связь с целостной личностью и друг с другом, что отражено в термине «шизофрения». Однако многие стереотипии, манерные акты не столько симптомы утраты объектных отношений, сколько активные попытки их восстановить.

Как слова замешают объекты или любовь, так странные магические экспрессии, непонятные наблюдателю, замещают нормальное эмоциональное отношение к объектам. Пресловутая «бессмысленная улыбка» шизофреников — типичная безуспешная попытка восстановить контакт с объективным миром. В некоторых мимических выражениях и причудливых действиях все еще узнаются первоначальные чувственные (чаше враждебные) побуждения, которые не удалось отреагировать полностью.

Уже упоминалось о магическом значении детской игры в «гримасничанье». Порой мимические выражения кататоников кажутся карикатурой на эту игру. Фромм-Райхманн усматривает в стереотипии компромисс между тенденцией выразить некие объектные побуждения (нежные или враждебные) и тенденцией подавить их из страха встретить отпор. Дезинтеграция личности превращает полноценное выражение эмоций в стереотипные аллюзии.

Эхолалия, эхопраксия и автоматическое послушание тоже могут считаться примитивными попытками восстановления контакта с внешним миром. Младенец научается использовать мимические выражения для вхождения в контакт, имитируя мимику окружающих с помощью механизма первичной идентификации. Пациенты-кататоники пытаются восстановить утраченный мир путем регрессии к этому примитивному механизму. Своими жестами они намереваются имитировать жесты других, но, поскольку имитация не удается, их жесты кажутся пустыми и бессмысленными. Еще одно обстоятельство способствует тому факту, что имитация жестов превращается в своеобразную карикатуру: отвергнутые враждебные побуждения по-прежнему (или снова) действенны и отражаются в манере имитации. Кроме того, манерность не только имитация виденного в прошлом, но и предвосхищение магическими жестами желанного поведения других в будущем.

Кататоническая ригидность отражает конфликт между побуждением к действию и защитой от побуждения. Ференци отметил, что реально кататония представляет собой катаклонию, высокочастотное чередование активности и торможения побуждений.

В мышечных спазмах истериков и дистонических феноменах нормальных тоже отражается борьба побуждений к движению и тормозящих побуждений. Но в данных примерах оба типа побуждений выражают бессознательное отношение к объектам. При кататонии они нарциссичны и отражают борьбу за новое обретение объектов. Дисто-нический гипертонус относится к кататонической мышечной ригидности, как интроверсия невротиков относится к нарциссической ориентации шизофреников.

Другие кататонические установки направлены не столько на обретение вновь объектов, сколько на отрицание неприятных чувств и заболевания. Многие мимические выражения, словно намереваются сказать: «Посмотрите, я не сумасшедший!» При углублении регрессии экспрессии становятся все менее специфичными и, наконец, начинают казаться импульсивными действиями ( raptus actions ), всего лишь неупорядоченными двигательными разрядками, облегчающими сильнейшее напряжение (обычно проявляющееся в каталептической ригидности).

Стремление любой ценой избавиться от внутреннего напряжения может даже противоречить инстинкту самосохранения. Неоднократно сообщалось о том, что шизофреники подвергают себя кастрации. Эти случаи психологически родственны аутокастрациям религиозных фанатиков, пытающихся радикальным отрицанием своей сексуальности возобновить «мирный союз с Богом». Чрезмерная покорность основывается, однако, не столько на женственности, сколько на «океанической» природе раннего младенчества. Тот факт, что действия подобного рода выполняются в состоянии глубокой регрессии, позволяет думать об архаичном биологическом рефлексе, в котором инстинктивное удовлетворение и защита от инстинктов еще слиты. Такие архаические цели легче возобновляются в состоянии регрессии при условии сексуализации суперэго.